Уже много позже, тщательно анализируя эмоции, что накрыли его в тот злополучный вечер, Элиас придет к выводу, что далеко не ревность была движущим механизмом его практически неконтролируемого гнева — точнее, не только она. Ведь, в присутствии Лиссы, оное властное и весьма прилипчивое чувство в той или иной степени скреблось в душе младшего Готье практически постоянно. Особенно когда внимательный и цепкий взгляд безошибочно определял вожделение, с которым практически все окружающие мужчины провожали его сестру, наверняка уже успев дать волю похотливым фантазиям. Элиас никогда не винил Элиссу — но и поделать ничего не мог...